Холодный огонь

Валерий Бодров [Valeri] | 29.11.2025 в 22:26:13 | Жанр: Роман

Отрывок из романа "Холодный огонь"


Глава 5
Длинноголовые.
Из общих воспоминаний.
Пангея, 175 млн. лет назад. Ранний мезозой. Район современной реки Нил.
 
     Зелёная страна, куда мы перенеслись, пока ещё плавала в зрачках изумрудным миражом. Голова никак не могла остановить монотонный, непрерывно скользящий вокруг неё мир, руки налились такой тяжестью, что двинуть даже мизинцем не было никакой возможности.
     Что-то произошло с нашими телами, с сознанием. Окружающее заболело гигантоманией. От самой земли, от невозможных похожих на булыжники песчинок, комьев рыхлой земли со слипшимися в них клубком змеиными корнями, почему-то хрустящей трухи перепревшей травы, взгляд плавно поднимался всё выше и выше и, наконец, остановился, получив в фокусе зрачка реальные размеры травы и зелёного листа. Только ширина травяной осоки оказалась, с длинный отрез кринолина, расправленный на кроечном столе у маститого лондонского портного, а лист, закрывавший большую часть неба, походил размером на перевёрнутую подвешенную в воздухе лужайку, которую я каждый раз наблюдал у дома Лорда Унке. На ней всегда копошились садовник в кожаном переднике со своим сыном-помощником, высаживая узор из разноцветных маргариток.
     Мы лежали на боку в позе зародыша, абсолютно голые, не в силах пошевелиться и от нас, и вокруг нас клубился белый пар. Пахло горелым волосом, словно палили свиную тушу в мясной лавке и жжёной сухой травой с примесью горечи прелых старых листьев, обычно по берегам Темзы и за пределами Лондона такой запах витал, когда сжигали весной садовый мусор.
     Попытался дотянуться до тебя, но рука почти не слушалась. Смог дотронуться пальцем до спины. Ты тихонько вздрогнула и застонала. Через какое-то неопределённое время, застывшее было сознание начало впитывать всё вокруг. Сонность и тошнота, которую я перебарывал с неимоверными усилиями начала отступать. Наверняка то же самое чувствовала и ты.
     Потом мы уже сидели на земле и, щурясь, смотрели молча сквозь гигантские кое-где в дырах листья и прогалины зелени на белёсое в мутных солнечных разводах небо. Становилось жарко и душно. Издалека послышался нарастающий дребезжащий звук, отдававшийся в ушах щекотливым зудениеми и от этого не очень приятный. Я попытался встать. У меня получилось. Выглянул из-за края невозможного по размерам, но явного, листа, стараясь не трогать длинные острые, как иглы, ворсинки на нём, мне они показались опасными, увидел двух летящих  головастых существ размером с английскую кошку с длинными членистообразными хвостами. «Ави, это же стрекозы!» - Я обернулся. Эльза стояла рядом. «Почему они такие большие?» - вопрос повис в липком густом воздухе.
     Существа пролетели прямо над верхушками высотных растений, и дребезжание удалилось вместе с ними. «Нужно идти, нам нужно идти!» - Мысль у меня была простая: оглядеться, освоится в этом незнакомом месте.
     Мы осторожно пошли, держась за руки, старательно огибая телами всяческие стебли, больше похожие на корявые стволы у комля деревьев, и низко свешивающиеся листья с острыми концами. Я двигался за тобой, потому что боялся упустить из виду, говорил только куда повернуть в зависимости от более свободного от зелени направления. Смотрел на твои восхитительные бёдра, столь беззащитные среди всей этой гигантской пугающей травы, и непонятная тревога нарастала во мне. Твоя бледная английская, совершенно непривычная к грубой среде, нагота никак не уживалась в моих глазах с исполинскими представителями окружавшей нас природы.
     Какое-то время мы брели только под покровом этих, закрывающих почти всё небо макрофиллов. Некоторые из них, самые нижние и обширные, пожухли в большинстве мест, покрылись бурыми ржавыми пятнами и свисали достаточно низко и опасно. Приходилось аккуратно обходить их колючие задеревенелые края: уклоняться плечами и бёдрами, играя своим, ещё не совсем послушным телом. Эти непомерно высокие растения пахли пряным масляным ароматом, и только увядшие их части отдавали прогорклой или горьковатой ноткой.
     Звуки, окружавшие нас, были более чем странные. Преследовавшее шуршание, потрескивание ни на секунду не прекращалось. Однако вокруг никого не было видно, но чувствовалось, что эта густо заросшая местность скрывала больше опасностей, чем показывала. Неожиданно совсем недалеко от нас что-то заклокотало или забулькало. Возможно, это какой-то зверь или птица издавали такой гортанный звук. Стало страшно, и мы старались идти как можно тише, аккуратно ступая на сухую подстилку, покрывавшую здесь всю поверхность земли. Но иссохшие до состояния хвороста останки растений предательски похрустывали под нашими голыми ступнями, кололись, и от любого случайного касания хотелось одёрнуть руку.
      Неожиданный громогласный звериный рёв заставил нас остановиться и присесть на землю. Мы укрылись под широким листом осоки, присели на корточки. Я обнял Эльзу и прижал её голову к своей груди, закрыв ей уши ладонями. Пока мы так сидели, затаившись, рык и звуки собачей грызни, где-то совсем рядом говорил о разыгравшейся драме между представителями здешней фауны.  Я представил на мгновение, какой величины должна быть собака, издающая такие громкие и злобные звуки, и мне стало не по себе. Земля от топота вздрагивала так сильно, что отголоски невидимого бедствия отдавались даже в наших пятках. Эта пугающая какофония постепенно удалялись, и через какое-то время всё стихло, осталось только потрескивание, кружившее по недосягаемому взором периметру.
      Наконец мы вышли на довольно большую, как мне показалось искусственную поляну, судя по ровным срезам стеблей и полукруглости выкошенных областей, где эти же растения лежали высохшими разновысокими кучами, уже увядшие, а в некоторых местах совсем сухие. На поляне в молодой изумрудной поросли, которая уже скрывала срезанные пеньки растений и доходила нам почти до пояса, краснело, белело, синело много невиданных цветов. Соцветия также были не маленькие. Некоторые достигали несколько футов. Я взглянул на небо, открывшееся мне наконец-то во всей красе. Оно было мутным, затянуто дымкой, пеленой, но не облаков, а какого-то тумана из мелкой взвеси воды. По мере того как диск солнца всё больше просвечивал сквозь эту полупрозрачную мантию, становилось всё жарче и жарче и одновременно, как в турецкой бане, которую мы с тобой посещали в Лондоне, небольшой ветерок обдувал тело горячим воздухом. Отчего кожа покрывалась липкой плёнкой пота.
     «Ави, это похоже на Эдем, смотри какие цветы! Ты когда нибудь видел в пригороде Лондона такие цветы? Они же райской величины!» И действительно, многообразие красок и форм сбивало меня с толку: «И правда, где мы?» Ты увидела несколько больших соцветий с глубокой чашечкой, и, раздвинув желтоватые тычинки, размером с баранью почку, нашла там воду. Наконец-то мы умылись и напились. Вода была чистой и ароматной, видимо от сока цветка. Потом ты сделала из волокон листа осоки небольшую мочалку и, макая её в очередной цветок, стала смывать с себя пыль и грязь, прилипшую к нам во время нашего путешествия по пахучему травяному лесу. Я последовал твоему примеру: умылся, намочил руки до плеч и волосы на голове. Стало намного легче переносить усиливающуюся жару, сдобренную ароматами прелых и цветущих растений.
     Наше внимание привлекли необычно раскрывшиеся бутоны, похожие на два скреплённых у основания веера их перламутровая популяция расположилась неподалёку в высокой траве. Но даже издалека было видно, что бутоны ведут себя достаточно странно, то открывая, то закрывая свои большие блестящие в свете дня лепестки. «Смотри!» - Показал я Эльзе кивком головы направление, - «Словно вся полянка нам машет лепестками цветов!» «Сейчас принесу тебе один», - сказал я и не успел сделать двух шагов в сторону необычных растений, как все они с шумным шорохом взмыли вверх и закружились над нами белым крылатым облаком. Я даже присел от неожиданности. «Это же бабочки!» - Эльза засмеялась от восторга. Зрелище действительно было впечатляющее: сотни этих крупных веероподобных созданий заполнили собой пространство и кружили, и кружили в своём завораживающем танце, пока снова не опустились, на другое, покрытое распустившимися бутонами место на поляне.
     «У меня такое нарастающее ощущение, что мы совершили глупость. Все эти пугающие звуки, удушающая атмосфера, отсутствие людей, даже бабочки размером с противень, на котором наша служанка Эмма готовит нам баранину. Мне уже хочется назад в мой прохладный, пусть и дурно пахнущий Лондон. Что нас тут ждёт? Неизвестно!» - Я начинал понимать цену безумной ошибки. Но ты меня успокоила: «Мы же хотели сбежать? Вот и сбежали. А мне тут нравится! Смотри», - Эльза вытащила из чашелистиков ещё не раскрывшийся цветочный бутон, оторвала у него донышко и надела его через голову, как юбку. Цветочная одежда продержалась не долго, до первого приседания – лопнула по изгибу, пришлось её выбросить, но идея была хорошая. Я нашёл листья поплотнее и привязал их распушёнными прожилками от их же стебля к стопам ног. Получились импровизированные сандалии. Передвигаться стало гораздо удобнее и, несомненно, быстрее.
     Чтобы оглядеться вокруг мы забрались на одну из самых высоких куч из скошенных стеблей и листьев, что-то вроде стога. Тут нашему взору и предстала равнина, до горизонта заполненная порослью из этого своеобразного пахучего рапса. В одной из сторон нашего обзорного круга были видны такие же, как наша поляна, ярко зелёные холмы. И я подумал: что возможно именно у этих возвышений могут жить люди. Во всяком случае, я решил двигаться именно туда, показывая тебе направление, хотел было спуститься с пересохшей кучи. Но потрескивание и шуршание в окружающем нас лесу из неизвестных нам растений вокруг нас, вдруг стало громче и интенсивнее. Звуки быстро приближались, и мы задержались на верху, только лишь присели.
    Из зарослей со стороны звуков выползла стая жуков. Их тёмные панцири, почти чёрные, но с явным фиолетово-синим отливом, выглядывали из травы, которая была нам по пояс, когда мы первый раз вышли на поляну. Жуки, со знакомым потрескиванием, быстро преодолели открытое пространство наискосок и скрылись в противоположной стене зарослей, оставив после себя примятые дорожки, словно проехали несколько гружёных телег. «Похожи на скарабеев!» - Сказала ты удивлённо, - «А что тут с размерами у насекомых? Какие-то не правильные размеры. Интересно мы входим рацион их питания?» Я огляделся вокруг, высматривая себе хоть какое-то орудие защиты и ничего лучше не нашёл, чем подсохший до состояния дубинки стебель на котором я стоял. Однако отломить его я не смог, высохший он был, как камень.
     Мне на щёку упала сильная, внушительных размеров капля, следом на вторую щёку ещё одна. Эльза посмотрела на меня, так же вытирая с лица расплескавшуюся наверху небесную влагу: «Нужно спрятаться». Мы спустились вниз и добрались по своим старым следам до первого укрытия, свисающего исполинского листа похожего по форме на аномальный фикус.
     Секундой позже грянул ливень. Нарастающие полосы дождя окружили наше временное убежище. Его струи стекали с поверхности нашей зелёной крыши над головой так быстро, что уже через несколько мгновений мы оказались за сплошной полупрозрачной стеной воды.  Её поступало так много, что земля не успевала впитывать. Вода начала скоро подниматься. Вскоре мы уже стояли по колено в бурой жиже. Мимо проплывали, заворачиваясь вьюнками небольших водоворотов, мелкие сухие обломки растений и лепестки давешних цветов, захлебнувшаяся бабочка, прилипшая к тёмной текучей поверхности потока. Уровень воды продолжал нарастать, и когда достиг моего пояса, я взял Эльзу за руку, и мы почти поплыли обратно к своей спасительной возвышенности из засохшего рапса.
     Ливень хоть и превратился в дождь, но от этого лучше нам не стало. Головы наши намокли, от долгого пребывания в воде мы охладились и, взобравшись снова на спасительную рапсовую горку, всей кожей ощутили холод поднявшегося ветерка с резкими, вызывающими мурашки, порывами. Я уже подумал, что это станет нашим глупым концом, настолько была безвыходная ситуация. Травяные сандалии раскисли ещё в воде и слетели со ступней.
Нас начало трясти от холода, и мы прижались к друг другу на верху кучи из неизвестных растений, в незнакомой местности, без всякой надежды на спасение.
      Дождь уже собирался заканчивать своё плаксивое поведение, когда послышался равномерный гул. Звук был не сильный, но продолжительный. С опаской оглядывались мы по сторонам, ожидая опять увидеть каких-нибудь новых летающих тварей и, готовы были при любой неожиданности, снова броситься в холодную, но спасительную воду. Однако увидели висящий в небе, прямо над полем, вернее над макушками растений, огромное нечто. Тогда мы не могли знать, как называется это перевёрнутое летающее ведро. Только ведро это было колоссальных размеров.
     Ты сказала с явными признаками ужаса в голосе: «Летающее ведро! Этого нам только не хватало! Почему здесь всё такое огромное?!» Я думаю, если бы не технический прогресс, с которым мы так удачно столкнулись в развивающейся не по дням, а по часам Англии, то явление столь странного механизма действительно привело бы нас в состояние пугливой истерики. А так мы восприняли его появление спокойно, лишь с некоторой долей иронии, переходящей в любопытство и наивное удивление.
     Летающее нечто действительно поражал размерами. Оно остановилось совсем недалеко от нас, его тёмный матовый корпус, намокший под дождём, казался нам чем-то нереальным среди этого зелёного поля, вдруг превратившегося в озеро. Он просто висел над землёй, и на нём не было никаких крутящихся или движущихся механизмов, отчего моё сознание сразу попыталось отрицать его существование. Я смотрел на это чудо, словно на моих глазах вынули из камня меч-эскалибур, из всем известной сказки, или из святого Грааля окропили водой раны умирающего и они неожиданно затянулись – такое у меня было ощущение происходящего.
     Было видно, как он выбросил из своего круглого конца корзину на верёвках и кого-то поднял с земли вовнутрь. Потом он с таким же размеренным гулом стал медленно двигаться в нашу сторону. Когда же он был совсем рядом, я разглядел на нём окна, квадратные и круглые, расположенные по корпусу не совсем симметрично, пришла волна горячего воздуха, а вместе с ней и специфический его запах, похожий на сильно перегорелое, на металлической сковороде масло. Казалось, он занял всё небо, настолько он был велик.
     Эта чёрная громада нависла над нами. А мы, задрав головы, смотрели на её дно, к которому с трёх сторон были приделаны довольно внушительные опоры, с круглыми толстыми пятками.
     Корзина на верёвках шлёпнулась в воду рядом с нашей спасительной кучей, обдав нас брызгами. Мы стояли, обнявшись на верхушке рапсовой горы, и тряслись от холода. Поэтому нам ничего не оставалось, как забраться в корзину, приняв единственное спасение. Плетёная люлька быстро потянулась наверх.
     Смуглый юноша в одной набедренной повязке остановил рычагом повизгивающий подъёмный механизм, повернулся к нам и что-то удивлённо спросил, глядя на наши голые и продрогшие тела. Мы вышли из корзины на тёплый шершавый пол. Он спросил ещё раз, немного повысив голос, перебивая чуть усилившийся гул. Язык напоминал немного тявкающий собачий разговор с множеством следующих одна за другой гласных, конечно же, я ничего не понял. Даже если бы я мог ответить сквозь стучавшие зубы, то вряд ли бы мой английский тоже был воспринят правильно. Внутри было очень тепло, а это для нас было сейчас самое главное.
     Юноша по-деловому, зычно, крикнул в уходящий чуть вверх коридор. Из ближайшего проёма появился человек, замотанный в белую ткань, и так же громко кричал ему в ответ, неестественно быстро махая руками, словно разозлился, что его побеспокоили зря. Пока он шёл к нам, летающее ведро снова остановилось, и юноша опять нажал рычаг. Корзина полетела со свистом вниз. Я успел заметить краем глаза, что там, на специальном постаменте, видимо построенном из дерева, ожидали четыре человека. Правда, они не были голыми, как мы и в руках у каждого было какое-то орудие труда с длинной ручкой.
     Подошедший человек в простыне, осмотрел нас с ног до головы, даже заставил своей небольшой палкой с круглым набалдашником поднять руки и зачем-то внимательно оглядел наши подмышки. Потом спросил снова на таком же непонятном тявкающем языке и, не дождавшись ответа, махнул нам своей тростью, чтобы мы следовали за ним.
     Поднимались наверх мы достаточно долго, двигались по коридору, тянущемуся по краю внешней стенки летающей машины, в котором могли разойтись только двое, всё время чуть поднимающемуся вверх под небольшим углом. Столь привычных нам ступеней не было. Иногда этот серпантин доходил до площадок с отворотами внутрь тела аппарата, были видны большие комнаты, в них находилось множество людей, они были чем-то заняты. В основном все в набедренных повязках, так что нашей наготе никто не удивился. Даже когда в коридоре нам попадалась встречная процессия, никто не обращал на нас никакого внимания. Иногда на пути светилось дневным светом квадратное окно, в которое мы мельком видели всё то же движущееся под нами зелёное поле. Летающее нечто, довольно часто забирало новых пассажиров, вдыхая на остановках из себя воздух, и снова медленно парило дальше, чуть усиливая свой внутренний гул.
     Наконец мы добрались до последней площадки перед откидным пологом больше похожем по цвету на разрезанный, на полоски каучуковый плащ, входивший теперь в лондонскую моду. Наш провожатый что-то громко сказал и сначала подтолкнул в проём двери Эльзу, затем меня, при этом полоски полога гладко скользнули по моим уже высохшим плечам, и сам вошёл следом.
     Помещение, куда мы попали, очевидно, было самой верхней комнатой летающей машины, потому что купол потолка завершал архитектуру просторной круглой комнаты. По её стенам через равные промежутки источали дневной свет круглые окна, почти такие же, как на наших английских чердаках, только здесь их было достаточно много. Из-за высокой стойки, издалека напоминающей дубовый письменный стол Лорда Унке царствовавший в его кабинете, вышел человек в ультрамариновой ниспадающей до пола одежде. «Смотри, золото!» - Шепнула ты мне. Но провожатый нас услышал и цыкнул, замахнувшись на меня тростью.
     Действительно, когда зрение привыкло к внутреннему свету, более тусклому, чем был в коридоре, я заметил, что вся одежда незнакомца расшита золотой тесьмой: края рукава, полог и вся ткать была прошита золотой нитью. Ультрамарин при движении принимал различные оттенки синего, что очень хорошо сочеталось с матовым блеском золота. На груди его висел большой жёлтый медальон размером с чайное блюдце, судя по натяжению толстой цепи из того же материала довольно увесистый, и на нём был изображён открытый человеческий глаз, а голову венчала узкая длинная шапка. Шапка была похожа на лондонский цилиндр только намного длиннее, вся расшита причудливыми узорами и всей своей длинной наклонена назад к затылку. В области лба к шапке было приделано украшение в виде раскрывшей капюшон кобры. Я ещё успел подумать: «Зачем носить слишком неудобную вещь, такой трубой можно задеть за что угодно». После этой неосторожной мысли глаза любопытного инкогнито остановились на мне, и он с нескрываемым удивлением разглядывал моё астеническое лицо несколько секунд.
     Незнакомец едва заметно махнул пальцами правой руки,  провожатый тут же, без лишних слов, удалился, исполнив бессловесный приказ. Человек в ультрамариновом одеянии подошёл ближе и стал так же бесцеремонно разглядывать наши тела, словно мы были неодушевлённой, но весьма ценной находкой. Особенно он заинтересовался Эльзой. Обошёл её два раза. И только когда она прижалась ко мне, ища защиты от назойливого и пытливого взора, вроде как опомнился, подошёл к ящику у стены, открыл его и подал нам две холщовые простыни, в которые мы тут же стали неумело заворачиваться.
     Всё это время он внимательно наблюдал за нами, и когда мы закончили, указал рукой на пустые скамьи, приделанные вдоль круглых стен. Мы сели. Я постарался занять такое положение, чтобы мне было видно сбоку, что он делает за столом, но стол вместе с полом под ним повернулся к нам лицом и из-за широкой планки на его краю, нам стало почти ничего не видно. Только сейчас я заметил, что в комнате абсолютно тихо, нет никаких запахов, и что кожа на скуластом лице незнакомца имеет лёгкий голубоватый оттенок.
     Так мы сидели молча довольно долго, переглядывались с Эльзой и смотрели в круглое окно, что было между нами. Там внизу проплывали всё те же зелёные посадки с полянами в них и с людьми на этих загадочных полянах. Пару раз мы видели странных, очень больших  животных с длинными шеями и очень маленькими головами, и, судя по их колоссальным туловищам, нам просто повезло, что мы с ними не встретились, там внизу, на душистом рапсовом поле. Потом я устал разглядывать проплывающие за окошком однообразные жёлто-зелёные пейзажи, и вспомнил наш лондонский дом: уютную, задрапированную тёмно - красным бархатом спальню с двумя полотнами в тяжёлом багете кисти модного тогда художника Теодора фон Холста, ученика знаменитого Фюссли, проникшего в нашу реальность демонами, ночными кошмарами и редкими ангелами. Созерцание столь странных, я бы даже сказал, пугающих сюжетов, приоткрывало дверцу иного, невидимого нами мира. По крайней мере, так считалось в аристократических кругах. Вспомнил нашу кровать с резными херувимчиками и бархатно-бордовым балдахином, под которым я ласкал твоё вечно желанное тело Эльза; и дымный отсыревший камин на первом этаже, который мне с трудом удавалось разжечь, когда и прислуга уже не могла с ним справиться. Витиеватые канделябры с горящими свечами проплыли в моей подверженной ностальгии голове и наш последний тревожный ужин, когда уже не хотелось ни вина, ни засахаренных фруктов, ни каких-либо радостей, потому что что-то ужасное и неотвратимое угрожало нашему счастью. Вспомнил последние трагические события, заставившие нас бежать из города, поспешные сборы. Весёлый завтрак у Оскара и его друзей, поездку в Солсбери, перестрелку с людьми лорда Унке, и сам момент болезненного перехода в Стоунхендже - вспышка, боль, беспамятство, почти смерть - вспомнил всё, вплоть до момента, как я оказался сидящим здесь и ожидающим сам не знаю чего.
     Я уже несколько раз клюнул носом от разморившего меня тепла, а Эльза пыталась уместиться у меня на руках, потому что от усталости просто не могла сидеть прямо. Как вдруг мы оба услышали тихий совершенно неэмоциональный голос: «Подойдите ко мне», - будто из соседней комнаты звали кого-то, совсем не нас, а услышали мы. Я и Эльза встрепенулись и снова переглянулись. «Не бойтесь, подойдите», - повторился голос прямо в моей голове. «Ты тоже слышишь, что нас зовут?» - Спросил я тихо. «Слышу», - ответила она стеснительным шёпотом. И мы, неуверенно, делая мелкие опасливые шажки, пошли к столу. Я ещё умудрился споткнуться на ровном месте, наступив на край простыни неровно свисающей с меня.
     Планка, которая закрывала нас от незнакомца, медленно опустилась и увеличила поверхность стола, на котором было абсолютно пусто. Незнакомец посмотрел ещё раз на нас пристально, провёл рукой над получившейся столешницей, и на ней, словно из ниоткуда, проявилась карта земного шара, состоящая из двух частей. На одной части был нарисован большой, причудливо изогнутый материк и несколько небольших островов, а на другой части только несколько островов, совсем крошечных. Всё остальное был океан.
     «Откуда вы прибыли? Покажите», - снова я услышал, вернее мы услышали вопрос в голове. При этом голос прозвучал уже значительно громче, хотя губы незнакомца были неподвижны. «У нас другая карта», - сказала Эльза вслух. Незнакомец поморщился и ответил в наших головах: «Ведите себя достойно. Говорите только внутри, не нужно сотрясать воздух». Мы ещё некоторое время перебивали друг друга мыслями, пока не выяснили, что лучше говорить, так как требует незнакомец - по одному.
     Тогда он достал из под столешницы большой желтоватый лист, похожего на бумагу материала и положил сверху две палочки: «Рисуйте свою карту».
     Палочка оставляла на листе весьма чёткий след, и мы быстро научились с ними управляться, сначала у нас получилась, похожая на длинную фигу, Африка, затем, с грехом пополам лошадиная Евразия с соском Индии на вздутом животе. Пока я трудился над овальной Гренландией, Северной и Южной Америкой, вспоминая последовательность очертаний их конусов от северного полюса, сомневаясь, куда приделать открытую пастью Мексиканского залива, Эльза уже дошла до Англии. Обвела её два раза, поставила точку у самого побережья в знакомом месте и написала английскими буквами LONDON. Я ещё успел изобразить одинокую заплатку Австралии и прибрежные к ней острова, правда, весьма схематично. Про Антарктиду от волнения мы кажется, забыли.
     Незнакомец опять внимательно наблюдал за нами, и когда работа была закончена, его лицо таки посетила краткая, но доверительная улыбка. Нам тут же в двух больших пиалах с дугообразными плетёными ручками принесли фрукты. Больше, за время полёта, он не сказал нашим мыслям ни слова.

Свидетельство о публикации №11828 от 29.11.2025 в 22:26:13

Войдите или зарегистрируйтесь что бы оставить отзыв.

Еще никто не оставил отзыв к этому произведению.