Крутой поворот

Шурмель Наталья [Natalya] | 14.05.2025 в 02:49:49 | Жанр: Рассказ

«Нет места милее родного дома».
Цицерон
«Сон — это небывалая комбинация былых впечатлений».
Сеченов И.М.
12+
Пролог
Дарья Решетникова, обычная деревенская женщина, пенсионерка, доярка в прошлом, сейчас же просто мать, которая ждёт, глядя в окно двух дорогих для её сердца мужчин – мужа Михаила и сына Василия.
За окном – вторая половина короткого январского дня, скоро стемнеет.
Дарья Степановна слышит, как грустно поёт зимняя вьюга, а глаза её через старенькие очки различают налипшие снежные наросты за оконным стеклом.
- Хуже всего ждать и догонять, - проносится в голове этой уже не молодой женщины.
Она всё-таки отходит от окна и садится в кресло, тоже старенькое, которое много лет назад смастерил её Михаил.
Придвинув кресло к самому окну и заняв удобное положение, Дарья Степановна пристально смотрит в уже почти занесённое снегом окно. Веки её становятся всё тяжелее и вот уже одна её рука скатывается вдоль чёрного в белый горошек фартука, и у женщины совсем нет сил её поднять.
Женщина засыпает. И там в этом самом сне перед ней почему-то всплывают ясно и отчётливо картины её прошлого со своими радостями и печалями…

…И снится ей, будто сидит она на лавочке, молодая, полная сил, вовсю лузгает семечки из подсолнуха, который уютно примостился у неё на коленях. И всё говорит и говорит с какими-то женщинами, которые вроде и не знакомые ей вовсе.
И она, Дарья-то, всё торопиться им рассказать о том, что случилось в её жизни…
Глава 1
…Блики, проснувшегося солнца, заиграли на свежей, умывшейся росою траве.
Утро полновластно вступило в свои права и жизнь Макеевки оживилась привычными действиями односельчан.
Где-то загоготали гуси, где-то запричитали куры, где-то звонче загорланили петухи, ну, а в центре Макеевки – прямо на крыше правления – радиодиктор звучным голосом произнёс: - «Доброе утро, товарищи…»
Неподалеку скрипнула калитка и под горластый разлив петуха моя соседка Валентина выгоняет свою Зорьку, смирную корову, которую и погонять-то не надо было, потому что она сама всегда прекрасно идёт по хорошо уже известной ей дороге.
За Зорькой бойкими движениями босых ног бежит сын Валентины Шурка, пацан лет десяти и в руках, видимо, для устрашение других коров, у него красовалась довольно увесистая палка.
Ну, а мой оболтус Васька, Шуркин ровесник, корову в стадо выгонять не любит. Бывало, пока водой его не обольёшь, ни за что не проснётся.
Вот и сегодня, мой мужик Мишка, пока не окатил его, да смачно не выругался, Васька никак не поднимается с кровати.
Но вот уже и его босые ноги шлёпают по утренней дороге вслед за нашей Чернулей, которая в отличии от соседской Зорьки, отправляется на пастбище довольно проблемно, стремясь всегда свернуть куда-нибудь.
- Эй, Васька, у тебя велик на ходу, - интересуется Шурка, поравнявшись со своим другом и одноклассником.
- Ага…, многозначительно отвечает Васька, - а чё тебе до моего велика, у тебя же свой есть? – как бы возражает он.
- Понятно, что есть, - шмыгая носом, - отвечает нараспев Шурка, - да мне папка запретил его брать, потому что у меня трояки одни за год вышли. Сказал, что месяц кататься не даст, вот…
Постепенно их разговор всё сильнее отдаляется от деревни, как скрываются за поворотом и очертания всех макеевских коров, где за тонкой ленточкой небольшого оврага, да редкого перелеска – начиналось совхозное пастбище.
Через полчаса мальчишки в сопровождении других ребятишек бойкими перебежками возвращаются в село, сейчас главное подкрепиться, а потом уже и на речку можно махнуть.
Но не тут-то было, моему Ваське на этот раз не повезло, его отец, муж мой, Михаил Решетников решил баню перекрыть, а больше мужских рук в семье у нас нету.
Почти весь этот июньский день Михаил с сыном протрудились на крыше бани и Васька, опять же шмыгая носом, завидовал Шурке Кондратову, что тот, наверное, накупался в волю, хотя в начале июня речка в Макеевке ещё всегда была холодная.
А тот самый Шурка, про которого с такой завистью думалось Ваське, сейчас вместе с другой деревенской ребятнёй, вылезал из речки мокрый и дрожал от холода, но всё равно купаться было, жуть как охота. Согреваться помогал каменистый берег, где каждый камушек – большой или маленький получал достаточную порцию длинного солнечного июньского дня.
В воскресенье пятого июня Шурке и Ваське вообще повезло, так как мы, их матери, Валентина Кондратова и Дарья Решетникова сами проводили коров в стадо и это дало мальчишкам поспать чуть дольше обычного.
Но в деревне какой долгий сон? Тут тебе и живность гогочет, и мухи-шмели под окнами жужжат. Одним словом, к восьми утра Васька с Шуркой, каждый в своём дворе уже лязгают умывальниками, подставляя под остывшую за ночь воду, свои руки, да мордуленции.
Сегодня у друзей - важное дело.
- Почему я вам это всё подробно рассказываю, - бойко говорит Дарья своим соседкам по лавочке, - да, потому что, именно, с этого дня всё и началось в нашей семье.
Начались те самые крутые повороты, о которых мы и думать не думали и ведать, как говорится, не ведали.
А дело было так.
Глава 2
В тот день – пятого июня мой Васька отправился к Шурке, сказав мне о том, что у них с другом важное дело.
- Какие там у вас ещё дела, а ну, давай выкладывай, - строго спросила я.
- Да покататься пойдём за деревню с горок, - протянул сын многозначительно.
- Смотрите там, осторожней, не сверните себе шеи, - эти мои слова уже летели вдогонку быстро убегающему за воротами, Ваське.
- Ой, я потом так корила себя за эти слова.
А мужик мой так вообще сказал, сдвинув свои широкие чёрные брови.
- Накаркала беду на нашу голову…
А пока мальчишки убежали, взяв Васькин велосипед, за Макеевку, чтобы покататься с больших горок – это такие песчаные возвышенности, сверху поросшие травой, а внизу, под горками теми самыми было всегда много песка.
Макеевцы ещё удивлялись часто, что, мол, берега у речки, которая тоже носила название Макеевка, сплошь каменистые, а по дороге к речке – песка этого полно, его там столько, что замки из него строить не перестроить…
Вот Васька с Шуркой и отправились почему-то кататься именно с этих самых горок, нет чтоб по дороге простой гонять, так вот ведь.
- Ах, шелопаи, - кинула им вслед тётка Мария, деревенская почтальонша, которая резво крутила педали своего видавшего виды велосипеда.
Почему она так сказала теперь остаётся только догадываться, может сказали мальчишки ей что-то не то, а может быть, у неё у самой было настроение не очень. Бывает же так часто и у вас, наверное, бывало.
Вот и окраина Макеевки, дорога, словно, витая ленточка так и зовёт за поворот.
Васька управляет велосипедом, Шурка сидит на раме, крепко уцепившись за середину руля. Вот они и горки те самые и друзья решают устроить с них велосипедные гонки по очереди.
Васька, в принципе, добродушный мальчишка, решил своему другу дать покататься первому, а сам присев на траву и стал жевать «калачики».
Знаете, что это такое?
Думаю, что выходцы из деревни далёкой советской поры знают, что это такое.
Это, оказывается, плоды просвирника и это мне подсказала энциклопедия в нашей библиотеке, но я что-то отвлеклась, пора вернуться к начатому рассказу…
Васька жуёт зелёные калачики, которыми он набил все карманы своих сатиновых штанов, когда-то чёрного, а теперь серого цвета.
Шурка съехал пять раз, как и договаривались, потом Васька шустро скатился тоже пяток раз. Потом Шурка опять катался с горок весело визжа на всю округу. И вот, когда настала опять Васькина очередь, он возьми, да на втором разе и перевернись на велике, который почему-то заюлил по песку так, что руль стал выписывать кренделя, словно, танцор на сцене.
Васька слетел с велосипеда так стремительно, что Шурка даже и опомниться не успел. Он быстро скатился на своей пятой точке и подбежал к другу. Велик лежал в стороне, Шурка, распластав руки и ноги, лежал с закрытыми глазами без движения.
- Ой, ой, - неслись громкие Шуркины вопли по всей Макеевке, - Васька расшибся, Васька расшибся…
… И вот уже председательский Уазик несётся в райцентр в больницу. За рулём сам председатель – Семён Иваныч, а в машине Михаил и я. На коленях отца – Васька, который хорошо навернувшись с велосипеда, до сих пор ещё не пришёл в сознание.
В дороге ехали молча, Михаил запретил мне плакать, и я покорно сидела рядом, и ласково гладила сына по голове, лишь только губы мои беззвучно двигались, я тихонько молилась, как научила меня бабушка.

Глава 3
Летнее июньское утро - очень раннее.
Михаил и я, облокотившись друг на друга, дремлем, сидя на больничной кушетке в коридоре районной больницы.
Ваську долго оперировали и сейчас он всё ещё находился в реанимации.
Далеко за полночь к нам, расстроенным и испуганным в конец, вышел хирург по фамилии Злобин и сказал, что всё обошлось и что утром нашего сына, Васю Решетникова переведут в обычную палату.
Засуетились медсёстры с санитарками, и это значит, что утро уже не совсем раннее и время неумолимо двигается к восьми утра.
Мы с мужем были очень уставшие от переживаний произошедшего, поэтому, не сговариваясь, вышли на больничный двор. Присели на скамейку, разговаривать не хотелось, Михаил только беспрестанно курил свой «Беломор», нервно теребя в руках и во рту свою папироску.
Я же, глядя на мужа, была, словно, выпитый кувшин с водой. Мне, в тревоге за сына, показалось даже, что душа моя высохла полностью, но опять же, вспоминая слова хирурга о том, что всё обойдётся, где-то в самых уголках моей сейчас такой истерзанной души, теплилась большая надежда.
Примерно через полчаса мы снова вернулись в больничный коридор, но сели не на ранее нами использованное место, а на то, что было рядом с кабинетом хирурга.
В восемь с небольшим утра Злобин Александр Гаврилович, так гласила табличка на двери, вышел с эмалированным чайником, видимо, за водой.
Но нет, его не было около двадцати минут, по возвращении, он хотя и уставший, но немного приободрённый, наверное, утренним чаем, снова зашёл в кабинет. Проходя мимо нас, он взглянул и сказал: - «Ждите…»
И мы ждали.
После обхода Ваську действительно перевели в обычную палату и нам было разрешено ненадолго зайти к нему.
Глава 4
Палата со светло-серыми покрашенными стенами вмещала пять кроватей. Одна, та, что у двери была не занята.
Васькина койка располагалась у окна, в которое помимо солнечных лучей, лёгкого ветерка, проскользнуло без всякого стеснения, ещё и громкое птичье пение.
Васька лежал с закрытыми глазами, то ли спал, то ли нет, было не совсем понятно. Ноги его были перебинтованы и приподняты вверх особым приспособлением, на вытяжке, в общем, как потом говорил хирург.
Глядя на Ваську, я съёжилась как-то, будто мне самой в этот самый момент было больно. Михаил тоже с жалостью смотрел на сына.
Мы тихо подошли к кровати, постояли, не решаясь даже присесть и минуты через три вышли, потому что в этой палате было очень тихо. И вид остальных трёх больных не позволил нам ни заговорить, ни даже пройти по полу громкими шагами.
После мы снова вышли во двор больницы и сидя на скамейке как раз напротив больничного входа, приняли решение, что Михаил вернётся домой в Макеевку на автобусе, а я ещё побуду здесь. Благо в районном центре жила моя двоюродная сестра Зоя, работница почты и одинокая вдова с дочкой Варькой, четырёх лет.
Михаил уехал, а я, поговорив с Александром Гавриловичем, отправилась на почту, чтобы встретиться с сестрой.
Глава 5
Одноэтажное здание почты было не новым, его постройка, наверное, датировалась шестидесятыми годами двадцатого века, хотя сейчас в начале семидесятых, оно выглядело довольно поношенно. Но вся эта поношенность хорошо пряталась в зарослях больших тополей, которые тесным кругом обнимали весь фасад почты.
Да и ещё астры в колёсах, львиный зев с настурцией, придавали «Почте» приветливое выражение.
Зоя, выслушав мой рассказ о случившемся, не встрепенулась навстречу, а сказала как-то обыденно-спокойно.
- Ну, ладно, чего уж, поживи пока, куда ж тебя денешь-то…
Михаил, вернувшись в Макеевку, договорился с председателем Семён Иванычем, что мне дадут отпуск за свой счёт на неделю.
Дали.
Вот я и жила эти семь дней у сестры, бегая ежедневно утром и вечером к своему Ваське.
Постепенно сердце моё успокоилось, и я немного повеселела, тем более по вечерам до отбоя, в большом больничном дворе – женщина лет пятидесяти с небольшим, играла на аккордеоне приятную музыку.
Оказалось, что в той же самой палате, где лежит Васька, лечится внучка этой женщины по имени Таня.
Таня и Васька оказались ровесниками и поэтому быстро нашли общий язык. Таня словоохотливая и бойкая девочка, которой как думал про себя Васька, вообще повезло, потому что ей просто вырезали аппендицит и поэтому она могла ходить не только по палате, но и везде.
Бабушка приносила Тане разные книжки из библиотеки, и девочка охотно их читала своему новому другу, то есть моему Ваське.
Так они прочитали книгу «Партизанка Лара» о юной партизанке Ларе Михеенко и начали читать книгу про Васька Трубачёва и его товарищей.
Таким образом, время для ребят пролетало довольно быстро, а по вечерам Танина бабушка Анна Владимировна, учитель рисования и музыки играла в больничном дворе для всех пациентов районной больницы.
В течение всей недели я не только навещала своего сына в положенные часы, но и специально приходила вечером послушать звучание аккордеона Анны Владимировны.
И вот, когда я пришла к Ваське в последний седьмой день своего пребывания в райцентре, сын сразил меня, буквально, наповал.
- Хочу научиться играть, как Танькина бабушка, - решительно заявил он.
- Господи, сынок, да ты что, - не сумев побороть своё удивление, произнесла я, - у нас же в Макеевке не учат играть, да и школы-то такой у нас нету.
- Хочу и всё тут, - не отступал мой не совсем путёвый мальчуган, - купите мне такой «акардиан» с большими ремешками кожаными, иначе из дома убегу.
У меня похолодело внутри.
- Да, ты что, сыночка, зачем тебе эта морока? Да и нету денег у нас таких совсем, чтобы покупать дороговизну этакую. А расхочешь потом учиться на нём, куда мы его с отцом тогда денем, а? Ты об этом, Васька, подумал?
- Ничо не знаю, - серьёзно продолжал Васька, - я знаю, что у вас деньги есть, они в открыточной шкатулке в серванте лежат, я видел.
Обратный путь из райцентра домой показался для меня очень длинным, как никогда. На сердце у меня было тревожно от мысли о том, чего удумал-таки мой Васька.
Глава 6
- Ну, Васька, ну, даёт, - всё восклицал Михаил на слова, сказанные мной по возвращении домой.
И я, честно говоря, никак не могла взять в толк, возражает мой мужик или напротив.
А вечером, по столярничав в своём сарае, он вдруг, придя домой, заявил.
- А пускай играет, пускай учится, вдруг ещё прославит нас с тобой, мать?!
И эти слова стали, словно, путёвкой в музыкальную жизнь, для деревенского мальчишки Васьки Решетникова, нашего дорогого сыночка, ранее такого непутёвого.
Действительно наш сын проявил себя прилежным и очень талантливым учеником, хотя для этого ему пришлось ездить за двадцать пять километров в районный центр, потому что, именно там и была музыкальная школа.
Игра на аккордеоне изменила Ваську очень, он перестал бедокурить, стал собраннее и ответственнее. И даже в обычной школе из троечников он поднялся до ударников, вот.
Педагог в музыкальной школе хвалила Ваську очень и уже с третьего года обучения стала посылать его на конкурсы разные не только районные, но и областные.
На занятия в райцентр Васька ездил три раза в неделю с утра, с 9 часов и председатель правления Семён Иваныч всегда возил его с удовольствием. Да и слава уже о Ваське пошла не только в Макеевке и в райцентре, но и дальше.
А когда на выпускных экзаменах в музыкальной школе он сыграл лучше всех и ему очень долго хлопали в зале, о нём даже написали в «Пионерской правде».
А мы с Михаилом, занимая два крайних места в первом ряду слева, не только хлопали громче всех, но ещё и очень гордились своим сыном.
А поздним вечером этого дня я, уткнувшись в плечо мужа, тихонько плакала от счастья и говорила.
— Вот, Миша, хорошо, что ты настоял тогда, чтобы Васька пошёл играть учиться, а то бы деньги все ушли куда попало, а так в нужное дело пошли.
Михаил согласился с этими моими словами и в эту ночь мы были очень счастливы не только во сне, но и просто в жизни.
- А что же Васька, теперь уже выпускник музыкальной школы, и школы десятилетки? - поинтересовались соседки по лавочке, тоже шустро лузгая семечками из моего подсолнуха.
- А он по-нашему с Мишей разрешению пошёл гулять с Таней, которая тоже уже окончила десятый класс и дружба их, начавшаяся семь лет назад в больничной палате, окрепла, да что там, она переросла в настоящую любовь.
- Ну, а дальше они не расстались, - поинтересовались соседки.
- Нет, Василий поступил в музыкальное училище по классу аккордеона, а Таня пошла учиться на медсестру в том же городе Новосибирске, где и наш сын учился тоже.
Глава 7
Дарья, продолжает свои долгие рассказы о жизни, сидя с женщинами на скамейке. И вот уже подсолнух опустел, сверкая на солнце пустыми семечковыми ячейками, а разговоры всё идут и идут, льются, как быстрая речка, средь красивых лесных берегов.
И вот уже Дарьины соседки узнали, что сын удачно женился и детки у него есть, двое – сын с дочкой. И что живут – то они с женой Таней хорошо. Она главным врачом стала после мединститута в одном небольшом городе под Новосибирском, а Василий там же возглавляет музыкальную школу и что его многочисленные ученики очень его любят. И вообще Василий Михайлович воспитал уже не одного лауреата Всесоюзных конкурсов…

Пролог
Дарья приподнимает веки, спина в кресле затекла, но тяжести в теле нет, наоборот, сердце её радуется от того, что ласково завизжал Шарик после того, как во двор вошли двое, радостно выбегая им навстречу из своей большой и тёплой будки.
Дарья тоже радуется и приподнимается навстречу приехавшим, которые только что вошли в дом.
Вечер.
Разговоры.
Воспоминания.
- И хорошо, что уже через три дня приедет и Татьяна с внуками, которые тоже пошли по музыкальной стезе, - попивая чаёк из своей любимой зелёной фарфоровой чашки, - говорит Михаил.
- Они не приехали сегодня, потому, - как бы успокаивая мать, уточняет Василий, - что Света и Серёжа выступают на концерте, я очень рад, что мой сын – аккордеонист, а дочка – скрипачка.
- Хорошо, сынок, что ты приехал поддержать отца в дороге, так как у нашего папки иногда стало сердечко пошаливать, - ласково глядя на Василия, произносит Дарья
- Но как мне сказала невестка Татьяна, улыбаясь протянул Михаил, - что вы, Михал Михалыч, мой дорогой свёкор, ещё поживёте.

***
— Вот такие они крутые повороты в жизни и бывают.
Если бы не эти песчаные горки, да юливший велосипед в том далёком Васькином детстве, не известно, взял бы он в руки аккордеон или нет, – это были мои последние слова, сказанные моим соседкам на лавочке.
- Наверное, нет, - дружно, почти в один голос, - сказали они, - не взял бы, точно.
- И спасибо за всё крутым горкам с этими самыми поворотами., - с улыбкой промолвила сидевшая рядом со мной женщина, в цветастом платке, чем-то так похожая на мою маму.

Свидетельство о публикации №2308 от 14.05.2025 в 02:49:49

Крутой поворот

Отзывы