Оттенки Души (Глава 1)

Даяна Райт [diane_wright] | 01.03.2025 в 19:50:41 | Жанр: Роман

Февраль 2010 года.

— Время смерти восемнадцать часов сорок четыре минуты.

Это были последние слова, которые я услышала в своей жизни. Несколько дней агонии, мучений и невыносимых пыток подошли к концу. Мое тело, ослабленное и отравленное длительным кетоацидозом, замерло. Сердце перестало слабо биться, заставив кровь в венах застыть в неподвижности.

Благодать — вот что ожидало меня после долгих часов невыносимой агонии. Это было долгожданное забвение, погрузившее разум в глубокий и бездонный омут. Не знаю, откуда у людей взялись поверья о «свете в конце туннеля» и о жизни после смерти. В тот момент, когда душа покидает свою телесную темницу, мы все отправляемся в бескрайнюю бездну забвения и спокойствия, чьи объятия дарят израненной жизнью душе долгожданное спокойствие.

Это место было похоже на бескрайние воды бурлящей стихии. Меня окружала глубокая и наполненная спокойствием синева. Это ощущение можно сравнить с погружением в лазурные воды тропических океанов, которые охлаждают разгоряченную после солнечного зноя кожу. Живительная синева окутывала душу со всех сторон, принося с собой покой и тишину. Синяя бездна все глубже поглощала разум, лишая всех тревожных мыслей и болезненных воспоминаний. Я буквально чувствовала на себе этот благодатный синий оттенок, который проникал в каждую часть моей израненной души. После всех пережитых страданий эта синева была лучшим даром судьбы и моим «лекарством от всех болезней».

Не имея телесного воплощения, я не могла коснуться окружающей меня синевы и не могла почувствовать ее энергию руками. У меня возникло дикое желание пощупать эту «бездну» и дотронуться пальцами до водной глади, что окутывала меня со всех сторон. Но это было невозможно. Я ощущала бездну и ее синий оттенок спокойствия в душе, но коснуться благодатной синевы я не могла.

Долгое время мой разум пытался понять, что ему делать дальше и почему мой путь до сих пор не был окончен. По всем правилам я должна была утонуть средь волн загадочной бездны и раствориться в синеве долгожданного спокойствия. Но этого не происходило. Я словно зависла между двумя мирами и увязла в густой синей массе, что заполнила все мое сознание.
В тот момент, когда я уже готова была погрузиться в безбрежное синее море и навсегда потерять сознание, какая-то неведомая сила потянула меня обратно. Словно рыба, которая прячется в лазурных водах от ярких солнечных лучей, я оказалась пойманной на крючок этой силы. Она крепко держала меня и не давала погрузиться в бездонное спокойствие.
Я пыталась вернуться в синее море, чтобы увязнуть в его густой массе, которая недавно дарила мне долгожданное умиротворение. Но неведомая сила продолжала выталкивать меня наружу, все дальше вытягивая из вязких объятий синевы.
Боль. Невыносимая и всепоглощающая боль заполнила мой разум. В голове был туман, который мешал услышать собственные мысли. Впервые в жизни я ощутила чистый лист и тишину в голове. Я не могла думать и осознавать происходящее со мной.

Среди боли и тумана я почувствовала слабое шевеление собственных конечностей. Это была едва заметная дрожь, которая пробежала по кончикам холодных, как лед, пальцев.

Где-то на границе сознания я услышала чей-то громкий крик:

— О, боже! Она пришла в себя! Она жива!

Я не могла понять, чей голос звучал у меня в голове вместо моего собственного, и почему этот загадочный человек говорил такие странные вещи.

После мимолетной вспышки в голове и неудачной попытки делать логические выводы разум вновь погрузился в небытие. На этот раз я не ощутила желанной синевы и ее беспробудного омута спокойствия. Меня окружала темнота и пустота, не имевшая оттенка.
Сложно сказать, сколько времени прошло, прежде чем сознание вернулось ко мне. В этот раз я смогла ощутить свое тело и все конечности разом. Веки непроизвольно задрожали, пытаясь разомкнуться после долгого сна. После нескольких неудачных попыток завеса начала размыкаться, пропуская первые за долгое время лучи света в ставшую для меня родной темноту.

Первое, что я увидела, был пропитанный отчаяньем синий свет люминесцентных ламп. Этот оттенок был наполнен безнадежностью и от него веяло пронизывающим до костей холодом. Ощущения были такими, словно я стояла обнаженной в сорокоградусный мороз и была полностью беззащитна перед безжалостной стихией. Холодный синий свет вызвал сильное жжение в глазах, что заставило мои веки вновь сомкнуться.

— Милая, ты слышишь меня?

Очнувшись в привычной темноте, я впервые за долгое время услышала голос живого человека. Это был нежный женский тембр, наполненный теплотой и заботой. Инстинкт самосохранения сработал автоматически, и мои веки приоткрылись, образуя тонкую полоску света.

Я увидела размытый силуэт незнакомой женщины, черты лица которой были скрыты в холодном синем свете. Мои пересохшие губы дрогнули, и из горла вырвался тихий хрип:

— Я... Где... Я...

— Милая, не напрягайся так сильно, — сквозь окутывающий меня холод я почувствовала теплые прикосновения чьих-то рук. — Тебе не стоит нагружать себя лишними действиями.

— Где я? — разум требовал ответа на единственный вопрос, который звучал в моей голове. — Что происходит?

— Теперь ты будешь в порядке. Все самое страшное осталось позади.

Мои глаза вновь открылись, привыкая к ненавистному холодному свету люминесцентных ламп. На этот раз зрение наконец-то смогло сфокусироваться на окружающем пространстве.

Я находилась в просторном и мрачном помещении, наполненном медицинской атрибутикой. Стены были облицованы голубой плиткой, которая во многих местах уже потрескалась и отпала. Голубой оттенок стен усиливал давящий на разум свет, создавая ещё больший «холод» в помещении.

Внезапно давящий на разум голубой оттенок сменился на яркий и теплый синий цвет, напоминающий цвет яркого василька. Этот оттенок принес в душу позабытые чувства спокойствия и тепла. Я повернула голову, чтобы увидеть источник внезапной смены оттенка в комнате. Мои глаза непроизвольно раскрылись, вернув мне полный обзор и четкую фокусировку.

Источником возникшего в комнате оттенка теплого василька была женщина в форме медицинской сестры. Её плотная фигура излучала волны яркого синего цвета, затмевая собой холодный свет люминесцентных больничных ламп. Это явление напугало меня. Тело непроизвольно вздрогнуло, что позволило мне вернуть контроль над конечностями и мышцами в целом. Я попыталась обхватить себя руками и защититься от этого загадочного свечения. Но моя попытка осталась безрезультатной — руки были словно прикованными, и каждое движение приносило сильную боль в области запястий и локтей.

Мой взгляд упал на правую руку. Тонкое запястье имело бледный оттенок, который напомнил мне цвет давно остывшей плоти. На сгибе кисти руки располагался венозный катетер, из которого торчала огромная игла, воткнутая прямиком в синюю, как воды бушующего во время шторма моря, вену. Игла пронизывала вену до основания, не позволяя сделать ни единого движения рукою. Из катетера торчала прозрачная трубка, которая пропускала в вену прозрачную жидкость из стеклянного пузырька.

Повернув голову в противоположную сторону, я увидела, что вторая рука была точно в таком же положении, что и первая. Вены на обеих руках имели жуткий и яркий оттенок болезненной синевы, что сильно резала глаза на фоне бледной, как мел, кожи. Я взвизгнула и задрожала. Яркий синий оттенок василька тут же померк, и тело медсестры окутал серый цвет, который теперь поглощал ее тело до основания.

— Милая, что с тобой? Тебе плохо?

— Что... Что это? — я попыталась дернуть рукой, но возникшая боль заставила меня прекратить все движения. — Что вы сделали со мной?

— Мы сделали невозможное и спасли тебе жизнь, — голос женщины дрогнул и стал на порядок тише. — Ты смогла сделать невозможное и вернулась к жизни, несмотря на все прогнозы. Ты — настоящее чудо и доказательство того, что в этом мире есть необъяснимые и загадочные явления.

Слова женщины звучали для меня как бред, а паника и ужас охватили сознание, погружая в спасительное небытие.

В следующий раз, когда моё сознание вернулось, я смогла ощутить своё тело в полной мере. Мышцы ног болели, а всё тело охватила сильная мышечная боль, вызванная долгим отсутствием двигательной активности. Когда мои глаза вновь увидели холодное пространство реанимационного отделения, я осознала, что всё происходящее не было страшным сном. Это была реальность, и я действительно пережила смерть.

Мой разум всё ещё был в тумане, и я не могла вспомнить, что привело меня в такое состояние. Я помнила свою семью, родителей, раннее детство и свою жизнь в общих чертах. Моё имя было Диана Арбенина, мне было шеснадцать лет, и я была тихой и скромной девушкой, которая всё свободное время проводила за учёбой и чтением художественной литературы. Я была настоящим «ботаником», не имевшим друзей и типичных для подростков отношений. Моя жизнь была простой, и я никогда не покидала пределы дома без необходимости.

Все эти воспоминания вызвали растерянность и настоящий диссонанс в моём разуме. Как скромная и тихая отличница могла оказаться в реанимационном отделении и оказаться на грани смерти? На этот вопрос моё подсознание не могло найти ответа.

Каждый новый день был похож на предыдущий. Каждый час ко мне подходил медицинский персонал, проверяя состояние организма и задавая один и тот же вопрос: «Как ты себя чувствуешь?» Постепенно меня начали отключать от препаратов, которые поддерживали жизнь извне, тем самым стимулируя организм восстанавливаться быстрее. На все мои вопросы о причинах моего нахождения в подобном положении и обстоятельствах, которые вызвали мою скоротечную смерть, персонал больницы лишь разводил руками и отмалчивался.

Я стала замечать, что все работники больницы имели свой уникальный оттенок. Не знаю, было ли это игрой воображения или же мой разум всё ещё был подвержен туману и безумию, но я видела вокруг людей странную пелену различных оттенков, которая менялась в зависимости от моих вопросов и разговоров в палате. Мой разум всё больше прояснялся, и вскоре я смогла понять, что неведомый калейдоскоп цветов, который я видела перед глазами, всегда был разным. Я до сих пор не могла понять, что это было такое и почему я видела все эти цвета перед собой, но одно я знала точно: это не было галлюцинацией и моей фантазией. Это было нечто иное, чего я не могла понять и объяснить.

В одну из ночей мне позволили провести несколько часов без торчащих из вен капельниц. Впервые за все дни моего пребывания в реанимации мне выдали одежду и позволили прикрыть наготу бледного тела. С трудом, но я смогла натянуть на себя халат, чей пёстрый синий оттенок давно поблёк под воздействием времени и множества стирок. Бледную кожу обожгло холодом выцветшей ткани махрового халата. Но присутствие одежды подарило мне давно утерянное чувство защищённости и тепла. Даже холодный оттенок люминесцентных ламп теперь казался мне не таким враждебным, как раньше. Я закуталась в застиранную ткань, растворяясь в этом окутывающем теплом чувстве спокойствия.

Мои глаза закрылись, и я погрузилась в безмятежность, напомнившую мне о бездне, в которой я оказалась в забытьи. Я вновь почувствовала, как спокойствие окутывает меня, словно синий туман.

Внезапно меня пронзила вспышка света, словно от сильного удара по голове. Яркие образы и реалистичные видения замелькали в сознании, словно цунами из воспоминаний, накрывшее меня холодной синей волной, что лишала возможности дышать и двигаться. В одно мгновение я вспомнила всё, что привело меня к этому состоянию.

Я ощутила ужас и боль, которые вскоре сменились невыносимым чувством страха и безысходности. Осознание того, что я пережила и что ждало меня впереди, вызвало у меня неконтролируемое отчаянье. Сквозь закрытые веки я почувствовала обжигающие капли слёз, стекающие по моим бледным впалым щекам.

Веки распахнулись сами собой, возвращая меня в объятия синего света холодных люминесцентных ламп. Но сейчас этот холодный синий свет был иным и исходил не от освещения больничного помещения. Этот насыщенный оттенок глубокого синего отчаянья исходил от моего тела.

От меня во все стороны расходились волны насыщенного синего цвета, который имел незамысловатое название «электрик». Мои руки и ноги были охвачены этим синим «огнем», волны которого заполняли реанимационную палату, словно токсичное вещество. Видеть, как тело буквально горит загадочным синим огнём, было невыносимо. Мой возбуждённый разум окончательно потерял рассудок, и я издала громкий истеричный визг. Голосовые связки разрывались от напряжения, а потрескавшиеся от сухости губы разрывались, окрашивались кровью, вырывающуюся из образовавшихся ран.

— Боже, милая, что с тобой? — За собственным приступом ужаса я не заметила, как в палату вбежал медицинский персонал. — Анна Сергеевна, пациентке Арбериной внезапно стало плохо. Подойдите срочно в реанимационное отделение!

Не прошло и пяти минут, как в комнату вбежала девушка, которую я успела запомнить за время своего пребывания в отделении. Девушка тридцати пяти лет, чьи чёрные волосы всегда были завязаны в тугой хвост на голове, была охвачена аурой, которая имела разные оттенки и переливалась волнами различных цветов. Среди синевы собранности и спокойствия возникали волны красной злости и жёлтого беспокойства и волнения. Да, я ощущала, что эти волны имели свой настрой и олицетворяли состояние человека и его эмоции. Не знаю, откуда у меня взялось это понимание, но я была уверена в правоте своих выводов.

В это время медсестра, схватив меня за руку, сделала укол тонкой длинной иглой. По телу пробежала волна жара, затуманивая разум и погружая его в беспробудное пространство. Синий оттенок кожи начал исчезать, возвращая свой обычный бледный цвет.

— Что с ней? — В глазах медсестры читалась неподдельная паника, когда она бегала взглядом по моему дрожащему телу. — Анна Сергеевна, что мне следует предпринять?

— Как давно у пациентки брали кровь на анализ? — спросила врач, осматривая мою бледную плоть. — Какой уровень глюкозы и как обстоят дела с кетонами в моче и крови?

— Уровень кетонов значительно снизился, — медсестра сосредоточилась на бумагах в своих руках. — Глюкоза в пределах нормы. Однако у неё низкий гемоглобин и сильная нехватка железа и магния в крови.

— Анемия — это нормальное явление после того, что девочка пережила, — голос врача смягчился. — Диана, ты слышишь меня? Что у тебя болит?

— Я... — Речь не формировалась, и я не могла четко выразить свои мысли. — Моё тело... Оно всё посинело.

— Милая, ты ещё слаба, и твоё тело не окрепло после затяжной комы, — мягкая женская ладонь коснулась моего лба. — Со временем кожа вернёт свой нормальный оттенок. Сейчас бледность не должна пугать тебя. Это обычное явление в твоём состоянии.

— Бледность не пугает меня, — я смотрела на свои бледные руки, цвет которых напоминал густой туман. — Я была синей. И всё вокруг было поглощено этим ярким синим цветом, исходящим от моего тела.

— Анна Сергеевна, что это значит?

— Я думаю, что девочке приснился страшный сон, и её психика слишком ярко отреагировала на эту фантазию, — врач взяла листы с анализами. — Сейчас у пациента нет острых проблем и отсутствуют признаки критического состояния. Девочке нужно немного времени, чтобы окрепнуть и прийти в себя.

— Вы не понимаете, — из последних сил я схватила врача за руку, желая остановить накрывшую разум паническую атаку. — Я вижу эти цвета повсюду. Они поглощают не только меня, но и всех вас.

— Анна Сергеевна, может, нам увеличить дозу успокоительных? Девочке явно следует отдохнуть и не подвергать себя лишним стрессам.

— Согласна, — врач отложила анализы в сторону, сосредоточив взгляд карих глаз на моём лице. — Я завтра вызову психиатра. Здесь дело не в физическом, а в ментальном состоянии пациента. Этот ребёнок вернулся с того света, и сложно было бы отрицать наличие психологических проблем после подобной ситуации.

Укол успокоительного забрал последние силы, и я не успела ответить персоналу больницы и объяснить причины своего поведения. В который раз разум окутал густой туман, унося сознание далеко за пределы больничной палаты и ослабленной плоти.

На следующий день я пришла в себя ближе к вечеру. Сутки беспробудного сна позволили мне забыть о прежних страхах и погрузили в эмоциональный вакуум. Но разум был теперь слишком возбуждён и активен. Внутренний голос без умолку твердил мне о произошедшем и о том, что случилось со мной на самом деле. Яркие оттенки, которые я видела вокруг себя, и моё собственное свечение казались мне безумной шуткой больного воображения, что пыталось убить последние остатки здравомыслия.

После очередной порции успокоительных и долгих часов под капельницей мне позволили встать с кровати и впервые за эту неделю принять сидячее положение. Голова тут же пошла кругом, а конечности дрожали, словно в приступе эпилепсии. Я ощущала каждую мышцу своего тела и тупую ноющую боль. После долгих пререканий с персоналом я заставила себя принять первую за многие дни пищу естественным путём, а не через капельницу в вене. Вкус картофельного пюре был не таким, как раньше. Первый кусок еды казался мне шедевром кулинарии и имел неповторимый оттенок счастья. Это был настоящий экстаз вкусовых рецепторов, которые успели позабыть ощущение вкуса настоящей еды во рту. Меня хватило на несколько незначительных порций, после чего в груди возникла сильная тошнота.

Мою трапезу прервал высокий пожилой мужчина, появившийся на пороге реанимационного отделения. Его поредевшие волосы были седыми, а широкий лоб украшали глубокие морщины. Белый халат подчеркивал высокий рост незнакомца, что сразу дало мне понять, кто он и чем занимается.

— Диана, как я могу понять, — голос мужчины звучал строго и размеренно, без единой эмоции или негативного оттенка, — как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — такой ответ стал для меня обычным на все вопросы медицинского персонала. — Утром меня уже осматривал врач, и моё состояние осталось прежним.

— Анна Сергеевна поделилась со мной твоим состоянием, — мужчина сделал несколько шагов в мою сторону, внимательно рассматривая содержимое тарелки в моих руках. — Я рад видеть, что у тебя появился аппетит, и ты уже можешь питаться самостоятельно. Это хороший признак того, что ты идешь на поправку.

— Кто вы? — впервые за всю свою жизнь я ощутила нечто новое внутри себя. Агрессию. Да, я почувствовала всплеск агрессии и непреодолимое желание выразить своё негативное отношение к этому человеку. — За неделю моего пребывания здесь я не видела вас раньше. Какой из пыток вы собираетесь подвергнуть меня? Словесной или физической?

— Агрессия. Хороший признак, — тонкие губы мужчины дрогнули в едва заметной улыбке. — Меня зовут Алексей Викторович, и я из той категории врачей, которые не влияют на физическое здоровье. Моя отрасль — ментальное здоровье и внутреннее состояние человека.

— Вы психиатр? — мысль о том, что меня записали в ряды умалишенных, вызвала новый всплеск агрессии. — Я не нуждаюсь в лечении подобного уровня. Мне хватает тех пыток, которые мне назначили ранее.

— Пыток? Ты считаешь, что тебя насильно держат в больнице и подвергают пыткам намеренно?

— Я не знаю, — мой разум отказывался обдумывать слова мужчины и категорически отвергал идею пойти на диалог. — Но я не нуждаюсь в услугах мозгоправа.

— Давай поговорим с тобой не как врач и пациент, а как два человека, которые не заинтересованы друг в друге, — предложил мужчина, поправляя свой халат и присаживаясь на край больничной кровати. — В твоем положении тебе, вероятно, хочется выговориться и поделиться тем, что тебя беспокоит с момента пробуждения.

— Меня беспокоит то, что я оказалась здесь. Я до сих пор не могу понять, как это произошло, и за какие грехи я должна так страдать.

— Страдать? — Брови мужчины приподнялись в удивлении. — Думаю, тебе известно, что тебя буквально вернули с того света. Сердце остановилось на несколько минут, и ты не подавала признаков жизни. Еще пара секунд, и твой мозг мог окончательно отключиться и прекратить свою деятельность. Я понимаю, что это звучит жутко и неправдоподобно, но тебя успели объявить мертвой, и врачи зафиксировали твою смерть.

— Но, как мы оба видим, я все еще здесь, — моя агрессия начала нарастать, а разум наполнился воспоминаниями о том, как я находилась в объятиях синей бездны спокойствия и умиротворения. — Могу вас заверить, что, вернув меня к жизни, вы лишили меня долгожданного спокойствия и того умиротворения, о котором я мечтала.

— Значит, ты хотела бы уйти и попрощаться со своей жизнью?

— Да. Там было намного лучше, чем здесь, — мой голос сорвался и дрогнул. — Там было так спокойно и хорошо, словно в объятиях лазурного тропического океана. Эта синева и умиротворение были лучшим, что я испытала за всю свою жизнь. А вы... Вы забрали меня оттуда и заставляете страдать дальше.

— В чем заключается твое страдание? Разве в шестнадцать лет у тебя нет планов на жизнь и мечтаний, которые ты можешь воплотить в будущем?

— Эти мечты не имеют никакого смысла, — разум вновь начал проецировать недавние воспоминания о пережитом ужасе. — Во всем этом мире нет смысла. В нем есть лишь жестокость, безжалостность и боль.

— Давай вернемся немного назад, — я почувствовала на себе пронизывающий взгляд глубоких серых глаз. — Что ты помнишь последнее перед тем, как потерять сознание?

— Боль. Невыносимую и всепоглощающую боль, — мои глаза наполнились слезами. — И теперь все те, кто заставил меня пережить это, живут себе дальше как ни в чем не бывало. Все эти люди продолжают жить своей жизнью и радоваться каждому новому дню. Если бы я умерла, эти изверги даже и не узнали бы, что произошло и что они совершили. Это... Это несправедливо. Я была невинным ребенком, который сидел за книгами и учебниками. Я была тихой, мирной тихоней, которая жалела всех вокруг себя и желала всем добра. Но я почему-то стала тем самым неудачником, который оказывается на самом краю пропасти и падает в нее, оступаясь на ровном месте.

— Ты не думала о том, что этот факт помог тебе выжить и Всевышний спас тебя, отплатив за твою доброту и веру в мир?

— Всевышний? Отплатил за добро? Вы серьезно? — Из моего горла вырвался полный иронии истеричный смех. — Если там кто-то и есть, то он первый в моем списке ненависти, — душу переполняло нечто новое, что можно было назвать злостью. Да, это была настоящая, одержимая злость на мир и все его правила. — Ведь если в мире на самом деле есть неведомый разум, который управляет всем нашим бытием, то все произошедшее — его вина. Он допустил подобное, и он обрек меня на подобную участь. Но все ваши речи — чистой воды бред. Могу сказать вам со знанием дела, что после смерти нет никакого Рая или Ада. Все мы окажемся в беспробудной и глубокой синей бездне, которая поглотит нас, не оставив ни единого воспоминания о прожитой жизни. Там нас ждет забвение и окутывающий глубокий мрак, не более.

— Говоришь так, словно ты была там и видела все это своими глазами.

— Как вы заметили ранее, я умерла и видела смерть своими глазами, как и то, что ждет нас после жизни. Так вот, там нет ничего. Там пустота и спокойствие. Синее, как охлаждающие воды океана, спокойствие. И я отдала бы все, чтоб вновь вернуться туда и больше никогда не видеть этот прогнивший до основания мир.

— Диана, Анна Сергеевна сообщила мне о ночном инциденте. Ты пребывала в сильной истерике и кричала о том, что ты охвачена синим светом и твоя кожа посинела. Что ты имела в виду под этим?

— Я... — подобный вопрос подвел меня к тяжелому выбору: рассказать психиатру о возникших у меня галлюцинациях или же промолчать и постараться оправдать себя и свой разум, не допустив клейма сумасшедшей личности. — Мне приснился кошмар, что сильно напугало меня.

— На что был похож этот кошмар? Что ты видела в нем?

— Мне снились яркие цвета, которые окружали людей странной аурой, — я решила перевести всё в сюжет сна и представить как фантазию своего разума. — Мне приснилось, что я посинела, и меня охватил глубокий синий огонь, который поглощал меня и всю комнату своей яркой аурой.

— Значит, во сне ты видела ауры людей? И твоя аура была глубокого синего оттенка? — мужчина сделал небольшую паузу, словно обдумывая свои слова. — И какие оттенки ты видела ещё?

— Разные. Иногда это были яркие оттенки голубого, иногда нейтрального серого, а в некоторых случаях — аура яркого красного оттенка. Я не знаю, что всё это значит и почему я вижу всё это безумие, но меня пугают подобные картины, — поддавшись эмоциям, я впервые решила озвучить вслух главный страх, который засел в моём разуме, словно раковая опухоль. — Эти видения похожи на безумие и какой-то фантастический триллер.

— Как ты думаешь, почему твоя аура была синей? Что ты чувствовала в тот момент, когда увидела этот цвет вокруг себя?

— Я ощущала сильное отчаянье и безысходность. В тот момент я поняла, что буду страдать до конца своих дней, а все, кто заставил меня пройти через это, будут жить, словно ничего этого не было! А я буду расплачиваться за чужие ошибки и терпеть эту пытку всю жизнь. — Голос сорвался, и меня накрыл приступ отчаянного плача. Все эти дни я не могла позволить себе эмоции и не имела сил, чтоб так открыто показать свои истинные чувства. Но сейчас мой разум смог найти силы, чтобы выплеснуть накопившуюся долгое время обиду и открыть разъедающую разум мысль.

— За чьи ошибки ты будешь расплачиваться? — Голос мужчины стих и стал напоминать шепот. — Диана, ты можешь довериться мне и рассказать всё, что тебя беспокоит. Если ты хочешь облегчить свои страдания, то тебе стоит поделиться ими с кем-то сторонним.

— Изверги, что довели меня до смерти, — я говорила слова практически неуловимым эхом. — Это всё их вина и их грех. Я не знаю, за что они так со мной, но их поступок сломал и убил меня.

— Давай ты расскажешь мне всё, что накопилось у тебя в душе. Это поможет тебе понять себя и разобраться в том, что с тобой происходит и как тебе жить дальше.

Не знаю, почему я решила быть откровенной с незнакомцем, но мне действительно требовалось выговориться и открыть свою душу. Наш разговор длился долгие часы напролет. За это время меня впервые за долгое время не беспокоил медицинский персонал, и все ненавистные для меня процедуры отложили на позднее время. Я рассказала всю свою историю и то, что произошло со мной в недавнем прошлом. Я видела, как на лице мужчины промелькнули следы сожаления и жалости, но он мгновенно стер все эмоции с лица. В конце моего рассказа по поверхности моей одежды расходились темные пятна слез, глаза опухли, а болезненный оттенок бледности сменил яркий цвет бурлящего в крови адреналина на щеках.

— Диана, я понимаю, что принять подобные вещи непросто, но могу я сказать тебе одну банальную, но мудрую вещь? — Серые глаза мужчины смотрели на меня с мягкой заботой. — То, что не убивает, делает нас сильнее. И если ты смогла пережить смерть и вернуться к жизни, несмотря ни на что, значит, у тебя ещё есть важное и незавершенное дело в этом мире. Ты должна собраться и заставить себя найти это дело и выполнить свою миссию перед всем мирозданием и высшими силами.

— Вы так считаете? — Свободной рукой я вытерла стекающие по щекам слезы. — Я не хочу прожить жизнь на игле. Это... это не жизнь, а болезненное и мучительное существование. И ради чего? Для чего мне всё это терпеть?

— Для себя и всех, кому ты дорога, — мужчина улыбнулся. — Может быть, с тобой обошлись жестоко, и ты мечтаешь избавиться от этой боли. Но ведь эта ситуация может стать твоим источником силы. Если ты смогла пережить подобное и побороть смерть, чего и кого тебе бояться дальше? Это мир должен бояться тебя и того, кем ты можешь стать, но тебе больше неведом страх. Ты повелитель собственной жизни, и тебе решать, кем в ней быть и как жить.

Слова мужчины заставили меня задуматься над их смыслом. Сложно было отрицать часть истины в его словах. Действительно, я смогла пережить смерть и вернуться из мёртвых. Разве может быть что-то страшнее этого? Предполагаю, что нет. Мир вокруг меня не изменился, но изменилась я сама. Я чувствовала, что моя душа больше не была прежней и принадлежала кому-то другому. Пусть разум и тело всё ещё напоминали меня прежнюю и были воплощением прежней Дианы Арбениной. Но вот внутреннее содержание этого тела и его разум занял некто другой. Этот некто больше не был скромной и добродушной девчонкой, что терпела издевательства и стыдливо опускала глаза вниз при виде незнакомцев. Я же была кем-то другим и незнакомым самой себе. Жертва тихони позволила мне забрать её тело и её жизнь. Я помнила всё, что помнила Диана, и знала о ней всё. Но моё отношение к жизни и к миру было иным. Эта святая девчонка умерла в муках и была незаслуженно обижена кучкой недоумков. И раз мне посчастливилось прийти в этот мир и занять её место, то я обязана была отомстить за смерть этой невинной тихони и восстановить справедливость. Пусть на это могут уйти годы и долгие десятилетия, но я была готова узнать себя заново и разобраться в том, кто я и зачем пришла в этот мир.

Я увидела, как тело охватил странный и неизвестный для меня оттенок. Это было сочетание глубокой синевы, по которой расходились радужные волны всех известных мне оттенков. Калейдоскоп цветов играл яркими бликами перед моими глазами, открывая мне дверь в новую и неведомую мне жизнь.



Свидетельство о публикации №278 от 01.03.2025 в 19:50:41

Войдите или зарегистрируйтесь что бы оставить отзыв.

Еще никто не оставил отзыв к этому произведению.