В тишине костра

Старик сидел у костра, наблюдая, как пламя ярко разгорается и танцует в ночи. Морщины на коже могли рассказать о его жизни. О радости, печали, потери и обретение. Огонь плясал, отбрасывая причудливые тени на лице, то высвечивая глубокие борозды времени, то мягко скрывая их, словно пытаясь замаскировать бремя прожитых лет. Он подкинул в костер еще несколько сухих веток, и искры взметнулись в небо, подобно маленьким звездам, что взмывают в темное пространство. Тишина леса была нарушена лишь потрескиванием дров и тихим уханьем совы где-то вдалеке. Старик вздохнул, и в этом вздохе, казалось, заключалась вся тяжесть минувших лет, вся скорбь по ушедшему, вся боль утрат. Страх его воплотился в жизнь. На закате лет он остался один. Все, кого он любил, покинули этот мир. Всё, что было дорого, утратило смысл, оставив лишь зияющую пустоту в душе. Лишь пламя костра, дерзко взметнувшееся ввысь, яростно отражало бурю его чувств. Вглядываясь в пляшущие языки пламени, старик подумал с горечью, что он лишь странник, затерявшийся на заброшенной тропе судьбы. Когда-то, в юности, мир казался простым и понятным, где добро и зло четко различались. Он с легкостью выносил приговоры людским поступкам, не ведая, сколь призрачна грань между правдой и ложью.  Прожив почти столетие, старик с запоздалым раскаянием понял, каким слепцом был в молодые годы.  Теперь же, глядя на то, как огонь пожирает ветки, он видел в этом отражение собственной жизни. Так же безжалостно время поглощало его самого, год за годом, день за днем. Всю жизнь старик стремился окружить себя людьми. Мысль об одиночестве обжигала, как раскаленное железо. Но он никогда не задумывался о том, что скрывается за этим навязчивым страхом, и лишь теперь, осознал. Его страшило не само одиночество, а та уязвимость, которую он ощущал, оставаясь наедине с собой. Именно в тишине, когда внешние голоса стихли, внутренний голос становился нестерпимо громким. И этот голос выкрикивал забытые обиды, нереализованные мечты, упущенные возможности. Обнажив те самые темные уголки души, которые так тщательно скрывались от посторонних глаз. Боль пронзала насквозь, обжигая каждую клеточку тела. И тогда, впервые за долгие годы, из глаз его хлынули слезы – горький, безудержный поток. Не было видимой причины, но он сидел, прижавшись спиной к шершавой коре дерева, и рыдал над потрескивающим костром. Тот самый страх, сорвал наконец оковы с его сердца. Старик вдруг осознал с пронзительной ясностью: он всего лишь человек. Ни дед, ни муж, ни отец, ни сын, а простой человек. С каждой каплей слез утекала часть той тяжести, что годами давила на плечи. Он словно сбрасывал с себя каменную броню, за которой прятался от мира. Как же важно каждому из нас помнить о хрупкости человеческой природы, о том, что все мы люди. Старику для этого необходимо было взглянуть в лицо своему самому сокровенному страху.  Он обнаружил, что не может воспринимать истину во всей её полноте. Но страх отступил,как отступает ночная тень перед рассветом. Огонь в костре постепенно угасал, оставляя  тлеющую золу, напоминая о бренности всего сущего. В этой угасающей искре старик увидел не конец, а начало.