В качестве вводного слова

Несколько мыслей о том, что для меня — писательство.

Формирование желания писать, излагать любые идеи, необычные предложения появилось в чудесные школьные годы, где в ураган закрутились и буквы, и произведения классиков, современников, новые мелодии, ворвавшиеся в нашу страну, первые чувства, веяние моды и самое замечательное из моих качеств — видеть хорошее во всем и во всех.

Моя подружка, Алинка, как ни странно после первых месяцев творческих вечеров с авторским чтением первых рассказов и очерков, вдруг вернулась после каникул и объявила: «Твои идеи — заразны! К моему великому ужасу, Оля, я теперь тоже пишу! Ты будешь слушать и мой эпос!» 

Взаимные чтения помогали оттачивать наполнение предложений, улавливать недосказанность, чувствовать настроение, заводить сквозняки и витиеватость в словосочетания. И мы писали уже вдвоем, но не совместно, читали друг другу, искали ошибки, меняли местами слова и так далее. «Издавали» самодельные книги из тетрадок «в клеточку». Напечатанных текстов в девяностые годы не было: всё наши наклоны, засечки и петли множества букв. Мы переписывали целыми листами, потому что корректирующая жидкость только появлялась в канцелярских магазинах, а слишком много «затёртостей» от лезвия неудачно портили страничку. Мы рисовали обложки сами, используя карандаши и пастель. Даже ламинировали скотчем. Кажется, что всё было так давно и сейчас выглядит немного глупо и не серьёзно, но я так не считаю. Даже наоборот, любовь к слову, к ритму стиха или прозы развивалась под действием времени и жизненного опыта в творческом задоре. А уважаемая мной учительница русского языка и литературы после сочинений в тетради строчила ценные советы, чтобы заставить текст заиграть всем, чем угодно: музыкой, видами, цветами и вкусами.

Бах!.. С любимой подружкой меня в шестнадцать лет разлучила седая косматая смерть, забравшая её при трагических обстоятельствах. Преждевременный уход из жизни подруги оказал на меня сильное воздействие. Я продолжила писать дальше, но «в стол» без оформления, а потом для огня, невзирая на то, что «рукописи не горят». В тот период из поддерживающих лиц у меня была только мама.

Время шло, жизнь менялась, люди приходили и уходили, иногда оставляя после себя тьму. Вступая в брак, я не нашла никакого отклика на своё творчество у «второй половинки», поэтому на целых десять лет забросила писательское мастерство. Вдохновение было, но ложилось в простые строчки для детей в качестве смешных потешек и разноцветных рисунков на стенах детской комнаты, пока однажды… Я проснулась среди ночи от ярких видений, которые стали сопровождать меня и днём в свободное от работы время. Позже в голове выстраивались целые диалоги героев. У героев ничего нет: ни портрета, ни одежды — забавные «овальчики». Я, ты, они… Зацикленный видеосюжет. Они требовали себе внешний облик, голоса, имена, места обитания и работы и безмерной жизнерадостности.

Уехала в отпуск. А на одной из прогулок, не выдержав давления ощутимо большого сочинённого объёма текста, в кафе за чашкой чая я распахнула тетрадь на пружинке и нажала на кнопку авторучки... Меня, кажется, не было часа три, но моё «Вау!» и наполовину заполненная плотным почерком 96-листовая тетрадь удивили. Никому ничего не читала, даже застенчиво-ревниво прятала… А в жизни снова где-то на горизонте серостью будней замаячил разрыв в творческом потоке по причине семьи. Больно. Тяжело!

Прошло ещё пять лет, но я вернулась к рукописи, перечитала всё, что написала раньше. Картинки ожили в памяти с новой силой, словно стояли на продолжительной паузе, и в двенадцать томиков (тетрадей) легла одна большая история тех самых забавных «овальчиков».

Сейчас я не намерена отступать: буду писать, оттачивать слог, учиться необычным приёмам и, конечно, общаться с такими же тёплыми и творческими людьми, как и я, чтобы быть всегда на «гребне писательской волны».